Виттили обрадованный сиим обстоятельством, подал ответный знак и отмашным ударом рукой хлопнул Альбертика в мягкое место живота, чем доставил разнеженному слабому вздрогнувшему телу сковывавшую дыхание боль. Но Альбертик был так же очень рад случаю. Подверженный чужим влияниям радость Виттили передалась ему в самом восторженном преисполнении с самыми наивными представлениями об игре на деньги как принесущей выигрыш, не иначе, нужно лишь только найти таковую. И пожалуйста ничему не удивляйтесь, но радость Альбертика действительно не была омрачена ни тенью сомнения от предстоящей поживы. Из теткиного дома на свет он попал сущим простаком и даже не догадывался что если бывают выигрыши то должны быть и проигрыши. Которые им упускались из виду, ввиду отсутствия для того хоть каких-либо знаний, могущих подчерпнуть подозрения об обратном лице игры.
В теткином доме он в глаза не видел карт, одни колеса, а о играх на деньги слышал из разговоров только кто сколько выиграл от Виттили, часто похвалявшимся сидя на его лечебной постели: почти тоже самое с той лишь разницей, что выигрывал он. Имея под рукой такого удачного игрока и почувствовав себя попавшим на волю к самой недозволенной ее штучке Альбертик с радостью решился ее вкусить, доверяя свои деньги Виттили, каковые тот у него заранее запросил.
Приняв достанный кошелек, Виттили от наслаждения сжал сначала бока его так чтобы внутри заскрежетало. Чувствуя в сем скрежете звуки золота. Потянулся скорей развязывать, но пальцы его остановились от собственного удивления.
– Смотрите! – обратил он внимание Метроне и Педро на такую несущественную деталь в кошельке, как бантиком завязанный шнурок. – Можете вы себе представить чтобы это Альбертик так завязал? Нет! Значит это тетка ему завязала! Почти месяц назад! И за все это время он его даже ни разу не доставал, он и не вспомнил о нем ни разу, и так бы и вернулся непонадобившимся!…Вот как так можно уметь жить? Ваша светлость, граф! Научите меня жить без денег!
От самодовольного Альбертика никакого разъяснения не последовало. Виттили продолжал:
– Я больше чем уверен денег в кошельке круглое число.
С этими словами говоривший высыпал на скатерть содержимое развязанного мешочка… Дукаты! Золотые монетки проворными пальчиками Виттили стали скорее сосчитываться им парами, упадать через край столешницы в подставленное горлышко мешочка.
– Тридцатник! Альбертик, я с тобой играю! Твой пай поможет нам организовать в харчевне большое игральное дело. Здесь мы будем разить всех и каждого, кто нам попадется. А вот увидишь, мы развернемся так, что разбогатеем как набобы. Будут у тебя девки еще! Будет у нас напротив через дорогу свой собственный дворец стоять. А сюда мы будем приезжать как на праздник, изволить съиграть с кем-нибудь. Кругом слуги, служанки поют, а Метроне и Педро будут на цыпочках карты и кости нам подносить.
…Это все в прекрасном будущем, Альбертик, сейчас кушай супчик и сходи пописать. Я буду показывать страшную игру, – возвеличивался Виттили так же как и его компаньон принимаясь за поднесенную фра Жуозиньо чашку с горячим супом, отчего далее речь его стала обрывистой, вперемежку со звучными потягиваниями в себя горячей бульонной жидкости. Из сказанного можно было только разобрать горячие заверения в братской дружбе и обоюдной верности двуединому совладению, а так же то, что их сидит ждет первая жертва и еще наговорил много всякой всячины, и рассмеялся, выливая изо рта, после чего оставил недохлебанный супчик привставая…
– Погодите, погодите, – остановил его фра Жуозиньо, усаживая на место сильным нажатием толстой руки, другой ставя на стол сковородку с жаренным мясом кусочками и в яичнице.
В обыкновении хозяина сей харчевни было не спрашивать что подавать, а всучать и всучать потихоньку и потом уже значительно после представлять к сумме не отходя от скопления опорожненной посуды. Именно так получилось и все вышло в случае с заехавшим покормиться дворянином, который сидя перед заставленным столом, увенчанным стальным блеском кастрюльной крышки и не думал что наел совсем немного, наоборот он со всей неожиданностью предстал перед этим фактом хозяйского умения, но та сумма что математически точно подсчитал и предъявил ему счетом фра Жуозиньо ошарашила своим величием, даже если пустым. Гонцу совсем не следовало хоть сколько-нибудь платить, но он испугался за нее расписываться и смотрел первые мгновения испуганным взглядом, робко переведя его на тушу мясистого человеческого тела, закрывавшего собой совершавшуюся сделку от компании едоков со всем вниманием наблюдавших за происходящим по движениям спины.
Придурок есть придурок, если дурость в нем заговорит, он мог все испортить и Педро на всякий случай пальцами усмирительно ткнул Виттили в голову, затем видя что тот не успокоился и с не меньшим вниманием продолжает наблюдать за фра Жуозиньо с лицом искрящимся лукавостью и губами на которых играла усмешка, повел рукой и уже всей пятерней стал клонить голову его в самую чашку, дабы он занялся ею.
Метроне заметил как не навязчиво ему под руку сзади подсунули полную салатницу и еще там что-то? Он отворотил взгляд… Что-то будет потом? Ясно понимая что главный спрос будет с него и главным образом ему потом придется отчитываться перед хозяином. Метроне все же не чувствовал на себе большой ответственности все возраставшей по мере того, как старались фра Жуозиньо и Лучано. И трудно же им будет отказать в надеждах, которые они на них возлагали.
Но Метроне чувствовал себя значительно легче, чем можно бы было представить, он чувствовал себя частью слившейся воедино компании жаром близкого знакомства и того юмора, который они собою являли.
Кроме того, беззаботное благодушное настроение его заметно подкреплялось горячительным содержимым той бутылочки и другой, которые он с Педро душевно распивал, когда Виттили и Альбертик пошли пытать счастье на картежном ристалище…
Виттили всегда имел при себе карты, ловко доставая их откуда-то из-за пояса и предлагая круговым обводом руки в показе. Альбертик молча сидел возле и внимательно смотрел. Он играть пока не научился и благоразумно оставлял это дело на друга вплоть до той счастливой поры когда он и сам сможет…
Жертва, названная так, все еще заторможенно сидела посматривая на них в сомнении разумности происходящего. Но покинув стол, за которым им был устроен настоящий дебош, Виттили попав в азартную среду, круто преображался, изменяя впечатление о себе на более нормальное.
Метроне и Педро завидев настороженно-серьезное выражение лица Виттили успокоились, предаваясь продолжению застолья вдвоем. К краям стаканов в сию же минуту было приставлено горлышко бутылки и они с удовольствием выпили за то, чтобы ходить на цыпочках.
Педро и пил, и на еду налегал с не меньшим рвением, словно впереди его ждал голодный край. Следующая эпоха его жизни ему представлялась действительно голодной и неопределенной. А теперешнее обильное застолье ничем иным как инерцией, естественными крохами прежней жизни, которые вскоре так или иначе должны были иссякнуть вместе с разоблачением. И Педро ел ни столько наедаясь, сколько пресыщаясь, виновато принимая новое блюдо.
Метроне его принял с удовольствием осознания того, как они насолят Бофаро, коему и будет предъявлен счет. В развеселившемся мозгу его заиграли иронические мысли, что если они здесь продержатся с месяц? Но об этом ни вслух ни намеком не обмолвился он в неспешной беседе со своим давним другом и соучастником по беде с коим он разговаривал на тему вызвавшую у фра Жуозиньо уважение, пока тот находился в зале харчевни; и разговорились по пустякам после.
Пустяки эти имели для них не столь маловажное значение, как могло бы показаться по тихому спокойному тону взятому для продолжения разговора с поглядыванием по сторонам. Одно такое поглядывание остановилось на игральном столе что-то позатихшем от азарту. Говорившие и сами не заметили как прошло много времени и игра должна была находиться в самом разгаре. Но этого разгару не чувствовалось по вялому виду Виттили и туго сосредоточенному в наблюдении за игрой у Альбертика, желавшего научиться.
Нужно было идти дознаваться самим, потому что один ничего бы не сказал, другой навряд ли там что-нибудь понимал. Педро и Метроне встали и подошли сзади. Недовольное выражение лица Виттили не внушало ничего хорошего. И последнюю игру доигрывавшуюся при их подходе он проиграл, кончая ее психованным шлепаньем оставшихся карт о стол, протягивая тут же сопернику новопроигранный дукат.
– Альбертик, возьми свои деньги обратно, этот придурок жизни сейчас тебе их мигом спустит… Бросай! /к Виттили /.
На сей аргумент Педро гневно выхватил из рук игрочишки тусуемую вновь колоду и… несмотря на все порывы выкинуть карты куда-нибудь подальше, не найдя ничего подходящего более оставил зажатыми в своей руке.
